Symbols of soviet presence in post-socialist Mongolia
https://doi.org/10.31249/poln/2020.02.06
Abstract
The presented paper is a study of Soviet symbolic legacy in contemporary Mongolia. We are going to discuss not only memorials, but also state symbols, works of art, texts - all things that shape a worldview. The paper is focused on the struggle for the space of symbols and the process of filling this space with new political senses. Today, the struggle is being led between Mongolian ethnic nationalism and Russian nationalism of the Motherland. In Mongolia, the dismantling of monuments to Lenin as a part of decommunization was held within a non-conflict scenario. At the same time, military memorials were left untouched and even turned out to be in a certain demand. Each nationalism forms its own worldview, filling it with symbols of the previous epoch. As a result, we can ascertain a symbiosis of these two nationalisms. This symbiosis exists on the 'ruins' of the Soviet system of symbols and is based on high demand for heroism as an important factor of popular consolidation. In this paper, we study three key myths based on the Soviet legacy and keeping their importance today. The study is based upon the author's fieldwork materials that were obtained during expeditions to Mongolia in 2009-2019 (Ulaanbaatar, Erdenet, Choir, Sayshand). Besides, the article is based on regional mass media materials, fiction writing, and visual content. This paper is a part of a longitude research devoted to a study of Soviet legacy in Asia.
About the Author
A. V. Mikhalev
Centre of political transformation studies, Buryat State
University
Russian Federation
Russian Federation
Ulan-Ude
References
1. Брубейкер Р. "Диаспоры катаклизма" в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами // Диаспоры. 2005. № 3. С. 44-71.
2. Малинова О.Ю. Символическая политика и конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России // Полис. Политические исследования. -2010. № 2. С. 90-105. EDN: LADFQJ
3. Малинова О.Ю. Символическая политика: контуры проблемного поля // Символическая политика. М.: РАН. ИНИОН, 2012. Вып. 1: Конструирование представлений о прошлом как властный ресурс. С. 5-16.
4. Михалев А.В. Монголия как национализирующееся государство: опыт постсоветских трансформаций // Политическая наука. 2011. № 2. С. 193-207. EDN: NUXPJJ
5. Михалев А.В. Советские мемориалы в Монголии: коллективная память и борьба за символическое пространство // Диаспоры. 2009. № 2. С. 208-232. EDN: SZGAZZ
6. Михалев А.В. Русские старожилы в Монголии: сообщество в зеркале региональной прессы // Мигранты и диаспоры на Востоке России: практики взаимодействия с обществом и государством. М.: Наталис, 2007. С. 263-275.
7. Лиштованный Е.И. От великой империи к демократии: очерки политической истории Монголии. Иркутск: Издательство ИГУ, 2007. 198 с.
8. Панарин С.А. Курица не птица? Воспоминания о социалистической Монголии // Лабиринт: журнал социально-гуманитарных исследований. 2014. № 6 С. 66-76. EDN: TZFPRD
9. Поцелуев С.П. "Символическая политика": к истории концепта // Символическая политика. М.: ИНИОН. РАН, 2012. Вып. 1: Конструирование представлений о прошлом как властный ресурс. С. 17-54. EDN: PJPQUJ
10. Скрынникова Т.Д. "Старые" символы новой Монголии // Символы, образы и атрибуты власти. СПб.: МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, 2014. С. 203-216.
11. Терентьев В.И. Образы Китая и китайцев в национальном самосознании монголов // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 406. С. 152-157. EDN: WJBIYZ
12. Хара-Даван Э. Русь монгольская: Чингис-хан и монголосфера. М.: Аграф, 2002. 320 с.
13. Баабар Б. Бүү март! /Мартвал сөнөнө/. Улаанбатар: Ардчилсан социалист хөдөлгөөний хэвэл, 1989. 37 х.
14. Baabar B. From world power to Soviet satellite. History of Mongolia. Cambridge: The White Horse Press, 1999. 448 р.
15. Billé F. Introduction to "cartographic anxieties" // Cross-currents: East Asian history and culture review. 2016. N 21. P. 1-19. 10.1353/ ach.2017.0000. DOI: 10.1353/ach.2017.0000
16. Bulag U.E. From Yeke-juu league to Ordos municipality: settler colonialism and alter/native urbanization in Inner Mongolia // Provincial China. 2002. Vol. 7, N 2. P. 196-234. DOI: 10.1080/1326761032000176122
17. Bulag U.E. Nationalism and Hybridity in Mongolia. Oxford: Clarendon Press; N.Y.: Oxford university press, 1998. 302 р.
18. Delaplace G. Chinese ghost in Mongolia // Inner Asia. 2010. Vol. 12, N 1. P. 138-149. DOI: 10.1163/146481710792710282
19. Delaplace G. Parasitic Chinese, vengeful Russians: ghosts, strangers, and reciprocity in Mongolia // Journal of Royal Anthropological Institute. 2012. Vol. 18, N 1. P. 131-144. DOI: 10.1111/j.1467-9655.2012.01768.x
20. Gill G.J. Symbolism and regime change in Russia. Cambridge: Cambridge university press, 2013. 326 p.
21. Kaplonski C. The case of the disappearing Chinggis Khaan: dismembering the remembering // Ab imperio. 2005. N 4. Р. 147-173. 10.1353/ imp.2005.0166. DOI: 10.1353/imp.2005.0166 EDN: PCZQSD
22. Munkh-Erdene L. The Mongolian nationality lexicon: from the Chinggisid Lineage to Mongolian nationality (from the seventeenth century to the early twentieth century) // Inner Asia. 2006. Vol. 8, N 1. P. 51-98. 10.1163/ 146481706793646792. DOI: 10.1163/146481706793646792
Review
Views:
151
Email this article 
Post a Comment 