В статье рассматриваются основные теоретические подходы к исследованию образа страны, формируемого на уровне массового политического сознания, перспективные исследовательские модели изучения этого многосоставного конструкта, адаптивные методологические стратегии реализации исследования в условиях динамизма психологического состояния общества, меняющихся вызовов и угроз в общественной практике. Внимание уделяется специфике операционализации понятий, актуальных для изучения феномена политического восприятия страны, логике выбора исследовательских парадигм и интерпретационных схем исследования, перспективам и ограничениям выбора исследователем методического инструментария. Подчеркивается важность использования в наши дни тактики триангуляции в современных научных междисциплинарных проектах, посвященных изучению особенностей формирования представлений граждан о своей стране. Перспективным направлением видится сочетание количественной и качественной методологии в исследованиях особенностей политического восприятия страны. Оно позволяет учитывать общественные контексты, национальные исследовательские традиции, рассматривать изучаемый политический образ не оторванно, а в ментальном и мировоззренческом колорите; не в статичности, а в динамизме, с учетом меняющихся тенденций политического восприятия. Обосновывая это утверждение, автор рассуждает о достоинствах и перспективах политико-психологического подхода в исследовании образа страны, формируемого на уровне массового политического сознания, под влиянием разнообразных факторов, связанных с объектом и субъектом восприятия, темпоральными и пространственными измерениями. Поднимается вопрос рассмотрения как рационализированных, так и неосознаваемых аспектов восприятия гражданами своей страны. Обсуждается важность выбора данного исследовательского ракурса в условиях разных научных целей, специфика формирования под его влиянием исследовательских моделей и методических стратегий. 

В статье представлен методологический анализ исследований идеологии в рамках политической психологии как одной из субдисциплин, активно работающей с данным явлением эмпирически. Принятая в политикопсихологической литературе интерпретация идеологии как набора взаимосвязанных убеждений и установок, организующих взгляды индивидов по политическим и социальным вопросам, отсекает многие компоненты понятия идеологии, которым придается важное значение в смежных дисциплинах – коллективный характер разделяемых убеждений, их связь с социальным положением группы, мировоззренческие и ценностные основания идеологии, ее значение для установления и поддержания отношений господства и т.п. Это позволяет сосредоточиться на том, что можно наблюдать эмпирически – на степени логической связанности политических установок индивидов, последовательно проверяя и уточняя предположения относительно эмпирических закономерностей. В статье рассматриваются дискуссии о методологии измерения идеологических различий, о валидности лево-правой шкалы и о проблеме «идеологической невинности» массовой части электората. Представлен обзор основных результатов зарубежных исследований психологических оснований политической идеологии. Обсуждается, каким образом политико-психологические исследования идеологии подкрепляют или проблематизируют подходы, развиваемые в других областях политической науки 

В статье сквозь призму аксиологического понятия «тишина» рассматриваются представления российской молодежи об идеальном состоянии государства, общества и человека. Теоретико-методологическим фундаментом исследования авторов выступил политико-психологический подход, который позволяет анализировать ценности и представления как элементы политического сознания и мировоззрения молодежи. Интерпретация традиционного аксиологического понятия «тишина» осуществлялась с опорой на разработки историков социально-политической мысли. Эмпирическую базу исследования составили материалы 31 фокус-группы, проведенной с российской молодежью в возрасте от 14 до 30 лет в 2021–2024 гг., которые были проанализированы с применением количественных и качественных процедур.
Результаты исследования показали, что смысловую рамку представлений российской молодежи о «тишине» как идеальном общественно-политическом состоянии составляет комплекс политических ценностей мира, безопасности, стабильности, порядка, законности, к которому тесно примыкает неполитическая по своей природе ценность комфорта. В представлениях молодежи прослеживаются традиционные для отечественной политической культуры патерналистские ориентации: ожидания обеспечения идеального состояния и решения возможных проблем адресованы внешнему субъекту, как правило, государству. Значимость «тишины» детерминирована возрастным фактором: она увеличивается от младших возрастных групп к старшим. При этом размышления и переживания, связанные с потребностями в безопасности, спокойствии, уверенности зависят не от самого возраста личности, а от степени ее включенности в систему социальных связей современного общества, которая происходит по мере взросления. Ключевой аксиологической доминантой представлений молодежи об идеальном общественно-политическом состоянии является «правда» (справедливость), которая интерпретируется противоречиво – и как необходимое условие существования в «тишине», и как угроза этому существованию. 

Статья посвящена обсуждению результатов серии исследований представлений о будущем и гражданской идентичности молодежи, проведенных в 2023–2024 гг. в новых субъектах РФ (ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях, а также в Республике Крым).
Представлены концептуальные основания исследования представлений о будущем, в том числе авторская интерпретация образа будущего как компонента субъективного пространства политики. Авторы считают, что образ будущего оказывает влияние на организационные формы политических институтов и властных отношений и включает константные (структура, уровни, траектории, статус / субъектность носителя представлений о будущем) и переменные параметры (содержание структуры, приоритетность уровней, приоритетность траекторий, уровень субъектности носителя представлений о будущем). Отмечено, что содержание компонентов образа будущего обусловлено совокупностью внутренних и внешних факторов.
Использование политико-психологического подхода дает аналитические инструменты для исследования содержательных и эмоциональных компонентов образа будущего, ценностных и поведенческих установок личности, гражданской идентичности, а также влияния субъектности (локуса контроля) на конфигурацию представлений о будущем.
На основе осмысления эмпирических данных показано, что представления о будущем являются частью жизненного мира молодежи новых территорий и описаны факторы, которые определяют краткосрочность или долгосрочность планирования будущего; выявлены факторы, которые определяют противоречивость эмоционального компонента образа будущего молодежи новых регионов. Показана связь локуса контроля, готовности брать на себя ответственность с эмоциональной окраской представлений о будущем; описаны ценностные и поведенческие установки молодежи новых регионов
На основе анализа эмпирических данных описаны пять типов гражданской идентичности молодежи новых субъектов РФ, соотнесенных с представлениями о своей стране (российской, гибридной, донбасской, эскапистской и украинской) и определена их представленность (по результатам количественных исследований) среди молодежи новых территорий; показана специфика психологических механизмов идентификации для каждого типа гражданской идентичности. 

В статье приведены итоги эмпирического исследования представлений россиян о будущем развитии России, проведенного в 2023–2024 гг. Выводы получены в результате обработки текстов глубинных интервью, а также графического материала проективных рисуночных тестов с применением методов политической психологии. Описаны доминирующие в сознании населения сценарии будущего развития России: «мобилизационный», «инерционный», «инновационный» и другие, при этом особое внимание уделено формированию «стабилизационного» сценария. Представляя будущее России вариативно, описывая в нем позитивные, негативные, нейтральные по своей эмоциональной и событийной направленности сюжеты, респонденты демонстрировали сложности в осмыслении какого-то из них как наиболее вероятного. Основными проблемами при этом, по мнению самих респондентов, являются высокая неопределенность будущего, динамика современной жизни, нарастание тревоги по поводу возможности ухудшения ее условий, непредсказуемости изменений в экономической и политической сферах как внутри страны, так и в мире. Поиск массовым сознанием зоны психологического комфорта происходит в различных интерпретациях стабильности. При этом на формирование представлений о стабильности будущего оказывают влияние факторы субъективного характера, политического контекста и медиаманипуляции, связанные с осмыслением будущего сквозь призму происходящих сегодня событий и их освещения средствами массовой информации. Анализ указанных факторов позволил сделать выводы о том, что бинарные сюжеты будущего, среди которых «третья мировая война» и «мир во всем мире», «технологический рай» и «технологическая тюрьма», существуют в представлениях россиян как бы одновременно и при этом связаны с желанием достичь «стабильного» будущего, в котором не будет таких сложных противоречий. Основными препятствиями формирования стабилизационного сценария будущего выступают разночтения в понимании стабильности различными социальными группами и поиск примеров такового в недавнем или отдаленном прошлом. Отмечается, что стабилизационный сценарий выполняет одинаковую для всех социальных групп функцию психологической защиты от страха неуверенности в завтрашнем дне. 

Статья посвящена анализу эмоционального компонента национальной идентичности в России. Автор задается вопросом о том, как российские граждане эмоционально проживают свою принадлежность к российской нации в условиях политических трансформаций, и как эти эмоции конвертируются в поведенческие практики. Теоретическая основа статьи состоит из нескольких исследовательских направлений: повседневного национализма, политики идентичности и аффективного гражданства, а также роли эмоций в коллективных действиях. Эмоции в отношении нации рассматриваются как сложный феномен, формируемый под воздействием деятельности политических акторов и повседневных практик обычных людей. Эмпирическую базу исследования составили 32 полуструктурированных интервью с российскими гражданами, которые были проведены зимой – весной 2024 г., что позволило выявить как краткосрочные эмоциональные реакции на политические события, так и более устойчивые чувства к национальному сообществу. Результаты продемонстрировали комплексность, многозначность и вариативность эмоций в отношении нации. Люди одновременно испытывают множество чувств, некоторые из которых могут противоречить друг другу. В то же время одни и те же эмоции (например, гордость или страх) могут быть связаны с разными феноменами и иметь позитивный или негативный оттенок. Кроме того, эмоции рассматривались в связи с поведенческими практиками российских граждан. Исследование продемонстрировало нелинейный характер этой взаимосвязи, так как одни и те же эмоции в различных сочетаниях проявляются в противоположных практиках. Предлагаемое автором объяснение связывает вариативность конвертации эмоций в повседневные практики с опытом политической социализации и политической активности граждан, а также с проводимой политикой идентичности. 

Повышающийся с 2000 г. уровень персонализации политики рассматривается как предвестник угрозы демократии со стороны лидеров, которые зачастую являются популистами и вносят в нее иррациональные элементы. Статья представляет обзор состояния научной дискуссии о чертах личности лидеров-популистов. Рассматриваются политико-психологические и психодиагностические подходы к анализу личностей президентов-популистов, использующие психобиографические методы и методы контент-анализа. Показаны возможности политической психологии и клинической психиатрии в области изучения личностей популистов и инструменты дистанционного профилирования личностей политиков. Проведен анализ современных исследований личностей лидеровпопулистов и их сторонников на основе социально желательных черт «Большой пятерки» и аверсивных черт «Темной триады». Продемонстрирован потенциал анализа сантиментов популистов, выявлены основные негативные эмоции – страх и злость. В качестве эксперимента сделана попытка определить возможности использования чата GPT для анализа речей политиков с целью выявления черт личности. Обзор исследований показал, что личность популиста имеет значение, и для электорального успеха популистам недостаточно предлагать избирателям «идеологию с разреженным центром», им надо быть неординарными личностями. Выявлено, что популисты отличаются от политиков мейнстрима наличием выраженных черт «Темной триады», неуступчивостью и эмоциональной неустойчивостью. Сделан вывод, что исследователям необходимо переосмыслить популистскую личность как патологическую норму (в логике Мюдде), при которой крайние проявления аверсивных личностных черт отличают популистов от кандидатов мейнстрима и обеспечивают поддержку избирателей. 

Вопрос о содержании и изменениях российской идентичности остается актуальным в свете продолжающегося процесса формирования российской нации после 1991 г. Статья продолжает исследование трансформаций смыслового наполнения «русскости» и включает новые источники за период 2020– 2024 гг. Эмпирическую базу исследования составили 166 эссе студентов регионального университета на тему «Что значит быть русским?». Исследование опирается на конструктивистский подход и методологию дискурсивных практик. Для анализа эмпирического материала были использованы методы анализа больших данных (Python, Pymorphy2) с обработкой большой языковой моделью Grok 3 Mini. Цель работы – выявление ключевых маркеров идентичности и их изменение в 2020–2024 гг.
Анализ позволил выявить основные маркеры, которые студенты называли в эссе: культура (72,29% текстов), язык (69,88%), позитивные личностные качества (50,6%), история (38,55%) и «русская душа» (31,33%). Было обнаружено предпочтение авторов более гибких маркеров, допускающих расширительное толкование «русского мира» в противовес жесткими маркерам: языку, внешности, этничности, географии. Усиление роли культуры проявилось в широкой трактовке «русской души» и обсуждении темы «настоящих» и «ненастоящих» русских. Динамика характеристик, свойственных русскому человеку, оценочные суждения о других нациях и эмоциональное наполнение эссе позволяет говорить об усилении консолидационных настроений в условиях противостояния внешнему враждебному воздействию (обобщенных «внешних врагов» и Запада). Так, к 2024 г. чаще упоминались характеристики «стойкий», «патриотичный / солидарный», в эмоциональном плане усилилось чувство «гордости» с почти полным исчезновением эмоции «стыда / смущения» и «спокойствия / комфорта». В эссе обнаружено появление и преобладание ссылок на В.В. Путина и его цитаты, при сохранении популярности русских классиков – Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и А.С. Пушкина, что продемонстрировало усиление влияния государственных метадискурсов после 2022 г. В целом результаты анализа оказались созвучны результатам опросов общественного мнения, но выявили сложное отношение к проблеме патриотизма и его роли в «русскости». Проведенное исследование может рассматриваться как методологическое дополнение к изучению российской идентичности молодежи за счет привлечения новых методов обработки локальных источников. 

Статья нацелена на осмысление перспектив использования концепта квазинарратива в методологии политической науки. Отправным пунктом размышлений автора выступает дискуссия о специфике политического нарратива, обусловленная конкуренцией эссенциалистского и релятивистского подходов к его истолкованию. Отмечая роль развитого в традиции Narrative Policy Framework понятия «индекса нарративности», автор ставит вопрос о необходимости осмысления роли квазинарративов в политическом дискурсе. «Квазинарратив» – это зонтичное понятие для всех видов необычной нарративности, так или иначе не вписывающейся в стандартные определения (понятия) нарратива. В статье отмечается, что концептуализация неестественных нарративов актуализирует вопрос о границах повествовательности как таковой. Квазинарратив играет на границе повествовательности, но оставаясь в ее орбите, отличается от псевдонарратива, который лишь имитирует ее главные отличительные признаки. С опорой на работы известных нарратологов (Брайана Ричардсона, Джеральда Принса, Робин Уорхол и др.) автор предлагает обзор основных видов квазинарратива. К ним отнесены ненарративное [unnarrated], диснарративное [disnarrated], ноннарративное [nonnarrated], денарративное [denarrated], антинарративное [antinarrative], а также неповествуемое [unnarratable] в нескольких его разновидностях и категориальная пара «недорассказанного» [undernarrated] и «сверхрассказанного» [overnarrated]. В заключительной части статьи формулируется ряд соображений и гипотез относительно методологического потенциала данной категориальной сетки в таких исследовательских областях политической науки, как экспликация неявных властных (идеологических) установок и стратегий в дискурсе, когнитивноэмоциональные игры с медийной аудиторией, дискурсивные игры с цензурой, конструирование и деконструкция политических идентичностей, потенциал квазинарративов в прогнозировании социально-политических кризисов. 

Выбор темы статьи был обусловлен необходимостью более глубокого изучения направления исследований «процессы и механизмы политического восприятия», лишь недавно включенного в новый паспорт специальности 5.5.2 «Политические институты, процессы, технологии». Исследовательский вопрос данной статьи – существуют ли специфические процессы и механизмы политического восприятия? Анализ российских и зарубежных публикаций позволил выявить малоисследованные области в проблемном поле политической науки по данной тематике. Еще не выработана единая «теория политического восприятия», есть набор концептов, позволяющих составить представление о том, в каком направлении идут исследования. Наибольшее распространение получило направление, изучающее «восприятие политического»: образов политических лидеров, идей, событий. В основу данного исследования положено понятие «политическое восприятие», а не «восприятие политического». Обзор публикаций показал, что в политической науке понятие «механизм» восприятия, в отличие от понятия «процесс» восприятия, в должной степени не проработано. В контексте поставленной теоретической проблемы целью работы стал анализ механизма восприятия как предмета политической науки. Для ее реализации вначале был проведен анализ комплекса основных теоретических подходов и методологических приемов, имеющихся в арсенале политической науки для исследования понятия «политическое восприятие», а затем его сравнительный анализ с понятием «восприятие политики». Предложен концепт «механизм политического восприятия», описывающий элементы его структуры и взаимосвязи между ними. Даны практические рекомендации по использованию концепта для разработки технологий управления политическим восприятием. 

Как правило, исследования, посвященные роли визуальных образов в политике, фокусируются либо на морфологии и эстетике изображений, либо на их политическом содержании, оставляя без дополнительного рассмотрения эмоциональную составляющую. В данной статье политические эмоции рассматриваются как неотъемлемая часть визуальных политических артефактов, а также предлагается частное методологическое решение для их анализа. В качестве основы в статье предлагается синтез двух областей исследований – политических исследований визуальной коммуникации и социологии эмоций. Это позволяет преодолеть дисциплинарные границы. Центральной концепцией решения является «политический эмотив», который расширяет модель эмоциональной коммуникации М. Шеер. Визуальный политический эмотив – это изображение, передающее определенную политическую эмоцию. Выделяются пять типов визуальных политических эмотивов: манифестирующие, солидаризирующие, мобилизующие, разделяющие и сублимирующие. Они проиллюстрированы примерами различных политических символов в контексте визуальных носителей: плакатов, карикатур, мемов и фильмов. Подчеркивается, что визуальные политические артефакты следует рассматривать как итог политического действия, в котором эмоциональный посыл является одним из основных намерений. Предлагаемый подход обеспечивает логическую контекстуализацию изображений в их социально-политическом окружении и открывает возможности для дальнейших исследований мультимодальных и динамичных форм визуальности. В заключение выявлен потенциал объединения политической теории эмоций с анализом визуальных артефактов для расширения предметной области политической науки. 

Рец. на кн.: Muldoon O.T. The social psychology of trauma: connecting the personal and the political. – Cambridge: Cambridge university press, 2024. – 202 p.

Рецензия на книгу: Шубрт И., Подвойский Д.Г. Современные социологические теории: Как не заблудиться в концептуальном лабиринте? / И. Шубрт, Д.Г. Подвойский. – М.: ВЦИОМ, 2024. – 380 с.

Рец. на кн.: Ilazi R. The European Union and everyday state- building. The Case of Kosovo. – New York: Routledge, 2024. – 186 p.