В статье рассматривается вопрос о взаимозависимости изменений политических институтов и динамики экономического роста. Данный дискуссионный вопрос является камнем преткновения в обширных исследованиях, обусловленных столкновением двух больших теорий общественного развития в политической науке: демократизации и модернизации. Теория демократизации основывается на примате гражданских ценностей, а теория модернизации отдает приоритет эффективности экономического развития. Автором определены концептуальные позиции исследователей: демократия способствует росту, демократия не способствует росту, рост способствует демократии, рост не способствует демократии. Доминирующая позиция демократия способствует экономическому росту обусловлена ценностями либеральной идеологии и представлениями о свободном рынке. Оппонирующая позиция демократия не способствует экономическому росту исходит из слабых возможностей установленного либерального порядка проводить мобилизацию ресурсов для решения задач государственного развития. Модернизационная позиция экономический рост способствует демократии диктуется изменением ценностных установок граждан по мере достижения благосостояния. Альтернативная позиция экономический рост не способствует демократии подкреплена «отклоняющимися случаями» стремительного развития стран с авторитарными режимами. Автор приходит к заключению в возможностях многовариантного конструирования политических институтов для обеспечения экономического роста, исходя из существующих эндогенных и экзогенных факторов в развитии каждой страны.

Коронавирусная пандемия обнажила фундаментальные проблемы функционирования национальных социумов. Кроме того, она предопределила возрастающую значимость политико-экономических подходов к трактовке основных принципов функционирования будущей посткоронавирусной реальности. Социетальный кризис, явившийся следствием неэффективности государства в предотвращении экстремальных угроз жизни и здоровью граждан типа COVID-19, актуализировал проблему «new normal», которую сегодня активно обсуждают эксперты международных исследовательских и практических организаций. Пост-коронавирусная реальность начнет формироваться по окончании пандемии COVID-19 и будет строиться на иных принципах функционирования. Автор трактует ее в контексте восстановления социетальной целостности национальных сообществ при следующих условиях: (1) переориентации формальных институтов в руках государства на приоритет человекоцентристских принципов для целей восстановления общественного консенсуса, доверия к государству и его политике; (2) агрегирования общественного выбора с учетом, в первую очередь, преференций и ценностей домашних хозяйств (простых граждан), что позволит минимизировать его искажения впредь; (3) возвышения экспертных функций государства на примере адекватной институционализации условий для устранения негативных последствий социетального кризиса. Автор обосновывает целесообразность переосмысления феномена партнерства государства и частного бизнеса с учетом реалий посткоронавирусного мира. В качестве апробации полученных результатов обосновывается модель «институциональной матрицы», которую можно использовать для институционализации взаимовыгодного партнерства государства и частного бизнеса в целях минимизации неопределенности посткоронавирусной реальности («new normal»).

Любая страна, чтобы не быть сброшенной с «парохода современности», должна периодически проводить масштабные внутренние преобразования. Однако структурные реформы редко проходят безболезненно для населения. Как показывают исследования на материале США и европейских стран, частым последствием таких реформ оказывается снижение уровня поддержки правительства. Этот процесс может проявляться многообразно: и в падении рейтингов одобрения власти или снижении уровня доверия правительству, и в уменьшении готовности голосовать за представителей правящей партии на выборах. Всё это может, в свою очередь, привести к проблемам с легитимностью действующей власти и - в худшем сценарии - дестабилизации политической системы страны в целом. Возможно ли соблюсти баланс между необходимостью преобразований и сохранением доверия к власти со стороны общества? Может ли правительство провести болезненную реформу без того, чтобы стать объектом всеобщей ненависти? Какие условия могут этому благоприятствовать? Хотя факторы массовой поддержки власти являются одной из центральных тем в современной политической науке, внятные ответы на поставленные выше вопросы пока что не получены. В настоящей статье исследуются возможности правительства по сохранению массовой поддержки в условиях проведения непопулярных структурных реформ. Особое внимание уделяется использованию стратегии фреймирования общественного мнения. На основе анализа теоретической литературы и эмпирических исследований политической поддержки в России выделяются основные факторы, которые могут способствовать эффективности данной стратегии в отечественном контексте.

Исследование предлагает эмпирическое подтверждение того, что фискальная политика региональной и местной элиты способна оказывать значимое влияние на электоральные результаты действующей власти. Было подтверждено, что в определении вектора бюджетной политики региональными и муниципальными властями присутствует ориентация на электоральные бизнес-циклы. Как правило, наблюдается тенденция к снижению расходов по социально значимым статьям, к которым население может быть наиболее чувствительно, в межвыборный период с ростом показателей накануне выборов. Тестирование регрессионных моделей на данных с 2010 по 2019 г. показало, что на каждом уровне бюджетной системы могут быть выделены отдельные фискальные функции, сочетание которых способствует росту электоральной поддержки как президента страны и губернаторов, так и партии власти на федеральных и региональных выборах. Также установлен факт встраивания всех субрегиональных уровней власти в такую единую вертикаль, в рамках которой становится возможной оптимизация распределения фискальных функций между региональным и субрегиональными уровнями, позволяющая укрепить поддержку власти в целом. Данное наблюдение позволяет говорить о том, что реформы местного самоуправления, реализация которых была начата в 2000-е годы и сопровождалась обращением к политике рецентрализации на субрегиональном уровне, имеют свои позитивные политические результаты для интересов сложившегося политического режима.

В статье представлен взгляд авторов на природу этноконфессиональных конфликтов в ближневосточных государствах, возможности их урегулирования и последующей трансформации. Выдвинута гипотеза, что наблюдаемый в настоящее время рост вооруженной конфронтации в значительной степени обусловлен нарушением сложившихся в имперский период режимов управления перифериями. В связи с этим исследовательский вопрос сформулирован следующим образом: может ли соответствующий имперский опыт быть использован для разработки институциональных решений этноконфессиональных конфликтов в странах региона - и если да, то каким образом. Решение этой задачи потребовало определить имперское политическое пространство в логике структурно-функционального подхода: выявить его основные элементы (ядро, полупериферии, полуядра и глубокие периферии) и охарактеризовать взаимосвязи между ними. Показано, что в результате формирования суверенных арабских государств происходило разрушение пространственных и функциональных зависимостей между этими элементами, оборачивающееся при уменьшении ресурсов государственного патронажа ростом конфронтации между этноконфессиональными сегментами. Гипотеза верифицирована путем сравнительного анализа ряда конфликтов в предложенной рамке. Сделан вывод, что их эффективное институциональное решение предполагает опору на принципы децентрализации государственной власти и структурного плюрализма, использование которых дает возможность перезапустить «спящие» имперские практики с целью ослабления этноконфессиональной конфронтации и укрепления легитимности государства. Среди различных реформ государственного устройства, позволяющих добиться комплементарности формальных и неформальных институтов, отмечены федерализация, функциональная и территориальная автономия, консоционализм, развитие местного самоуправления и некоторые другие.

Как институциональные реформы обеспечивают транзит власти в авторитарных режимах? Изучив пять кейсов на постсоветском пространстве (Казахстан, Таджикистан, Узбекистан) и в Евразии (Китай и Иран), авторы статьи описывают три модели транзита: создание новых институтов, параллельная эволюция формальных институтов и неформальных норм, легализация транзита, прошедшего на основе неформальных норм. В первой модели была увековечена роль лидера нации, который получил пожизненные привилегии и сохранил контроль над советом безопасности с усиленными полномочиями; одновременно часть полномочий президента была передана парламенту. Вторая модель демонстрирует разделение транзита на три этапа - достижение внутриэлитного консенсуса, занятие ключевых должностей новыми лицами, легитимация с помощью формальных процедур. В третьем случае намеченный процесс институциональной реформы не был завершен на момент транзита: передача власти выглядела легитимной для лиц, которые принимали неформальное решение, имитируя формальную процедуру, но была нелегальной - юридическое оформление состоялось спустя два месяца. Все исследованные режимы имеют три общие черты: 1) власть проводит институциональные реформы, чтобы обеспечить транзит, 2) выборы проводятся, но они не формируют власть, а легитимизируют договоренности элит, 3) неформальные договоренности важны не менее институционального устройства, напротив, последнее может приводиться в соответствии с первыми.

В реалиях XXI в. вооруженные силы стран мира сталкиваются с необходимостью противодействия резко возросшему спектру угроз безопасности, прежде всего нетрадиционных (невоенного характера), проецируемых, в том числе из отдаленных регионов. Эффективный ответ может быть обеспечен лишь посредством структурной реформы «военной машины» государства. В отличие от XX в., в основе преобразований лежит принцип развития не «вширь» (учреждения новых родов войск), но «вглубь». Речь идет о создании межродовых сил с четким разделением ответственности по географическому (оперирование на ближних и дальних рубежах от границ государства) и функциональному (характер угроз безопасности) принципу. Задача статьи состоит в исследовании самой схемы структурной реформы вооруженных сил и ее реализации на примере бундесвера. Этот выбор обусловлен уникальным положением Германии как едва ли не единственной «восходящей державы» среди стран - участниц Евро-Атлантического сообщества. В статье раскрываются особенности и «узкие места» определения Германией схемы строительства перспективных вооруженных сил, ее реализации в 1990-е - середине 2010-х годов. Изучаются практические результаты в деле создания сил кризисного реагирования и преобразований сил общего назначения применительно к основным родам войск (армия, ВМС, ВВС). Показывается изменение траектории развития бундесвера со второй половины 2010-х годов в контексте долгосрочных планов по завершению его структурной реформы. Делается вывод о значимости институциональных преобразований вооруженных сил для государств мира и ФРГ в частности, особенностях динамики данного процесса в случае бундесвера.

Одним из основных демократических институтов в России является местное самоуправление (МСУ). Данный институт отличается нестабильностью нормативно-правового регулирования, что выражается в регулярных изменениях и поправках в действующий 131-й федеральный закон. Наиболее существенным преобразованиям институт МСУ подвергся в 2003-2009 гг., когда была проведена «большая» муниципальная реформа. В 2014 г. стартовала «малая» реформа МСУ, в рамках которой появилась возможность введения двухуровневой системы городского управления. Новая модель организации местной власти функционирует только в трех городах - Челябинске, Махачкале и Самаре. Цель статьи состоит в том, чтобы понять причины перехода городов на новую систему организации местной власти. Концептуальными основами статьи стали структурно-ориентированный подход Д. Норта, «распределительная» теория институциональных изменений Г. Либекапа, а также политикоэкономический подход Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона. Исследование базируется на теории реформ Ж. Ролана. В результате проведенного исследования автор пришел к выводу, что ограниченность политической автономии у органов и должностных лиц МСУ, отсутствие у мэров в период проведения реформы губернатора-патрона в результате смены главы региона, совпадение времени проведения реформы с окончанием срока полномочий органов и должностных лиц МСУ, а также включение региональными властями компенсационной стратегии для городской правящей элиты являются факторами, которые способствовали проведению институциональной реформы. Показано, что препонами, которые не позволили провести «малую» реформу МСУ, выступают наличие политической автономии у консолидированной муниципальной правящей элиты, заинтересованной в сохранении существующего положения; наличие городской политической машины; отсутствие компенсационных выплат городской правящей элите за потери, которые обусловлены реализацией реформы; несовпадение времени проведения реформы с окончанием срока полномочий органов и должностных лиц МСУ.

Статья посвящена компаративному анализу практик пилотного внедрения двухуровневой системы местного самоуправления в городских округах. Поправки в Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», вводящие новые виды муниципальных образований - городской округ с внутригородским делением и внутригородской район, были внесены в 2014 г. В основе законодательного изменения лежала идея распространения двухуровневой модели с целью сближения депутатов с избирателями в крупных городских округах. Потенциалом для проведения реформы обладали более 70 городов, однако воспользовались возможностью лишь три из них - Челябинск, Самара, Махачкала. Авторы реконструируют дизайн местных избирательных систем Челябинска, Самары и Махачкалы до и после реформы, анализируют изменение нормы представительства в реформируемых городских округах в сравнении с городскими округами, делящимися на районы (не являющимися муниципальными образованиями), но не перешедшими к двухуровневой модели местного самоуправления, а также описывают основные тенденции трансформации депутатского корпуса как субэлитной группы в структуре политического класса этих городов. Результатом реформы стало расширение муниципального депутатского корпуса. Созданная авторами база данных кандидатов в депутаты и депутатов с 2009 по 2020 г. позволяет проанализировать трансформацию коллективного портрета муниципальной политической субэлиты, произошедшую в ходе реформы. В фокусе изучения оказывается дилемма сохранения двухуровневой системы или отказа от нее, которая в 2019-2020 гг. встала перед региональными властями. Авторы пытаются ответить на вопрос о причинах отсутствия попыток масштабирования результатов реформы на другие регионы или крупные города тех регионов, где пилотные варианты реформы были реализованы.

Местное самоуправление в России на протяжении своей новейшей истории остается пространством постоянных реформ. В 2015 г. очередные поправки к федеральному закону о местном самоуправлении закрепили дополнительную процедуру рекрутирования глав МСУ - отбор кандидатов конкурсной комиссией с последующим голосованием в местной ассамблее. К настоящему моменту эта процедура стала самой востребованной среди российских муниципалитетов. Что неудивительно, ведь она пользуется благосклонностью региональных руководителей, поскольку наделяет их большими возможностями менеджмента локальных элит. В нашем исследовании мы задаемся вопросами: является ли проведение конкурса ареной, где муниципалитеты все еще демонстрируют автономию? В каких случаях мы находим проявления автономии? Для ответа на эти вопросы мы обращаемся к авторской базе данных об итогах голосований по итогам 158 конкурсов на должность мэра в ассамблеях российских городов с населением свыше 100 тыс. человек. Выводы нашего исследования основаны на результатах регрессионного анализа, и они таковы. Во-первых, процедура конкурсного назначения мэров в крупных городах России оставляет мало пространства для местной автономии. Даже в конкурентных городах победившие кандидаты обычно получают поддержку подавляющего большинства от полного состава городских ассамблей. Во-вторых, консолидация элит при голосовании в ассамблеях особенно свойственна моногородам. При этом развитие среднего и малого бизнеса не только не противоречит, но и немного способствует большей лояльности ассамблей. Также наблюдается слабый «дисциплинирующий» эффект губернатора-«варяга». В-третьих, открытому проявлению автономии ассамблей способствует конкурентный электоральный профиль и размежевания среди местных элит.

Работа посвящена трансформации роли политических рисков в современных условиях. Проводится сравнительный анализ основных существующих моделей оценки риска, предпринимается попытка оценки их соответствия вызовам современности в условиях усложняющихся и взаимозависимых отношений акторов, включая бизнес, государство, международные институты, транснациональные компании и общество. Поднимается вопрос о самостоятельной роли политического риска, существующего во взаимосвязи с рисками экономического, операционного характера, а также с репутационными рисками и рисками, порождаемыми индивидами в условиях быстрого распространения информации. Приводятся примеры ведущей роли политических рисков при определении стратегии ведения бизнеса и принятия управленческих решений. Разбираются некоторые подходы к анализу политических рисков на разных этапах становления понятия и в условиях одновременной глобализации и регионализации международных отношений. В качестве важного инструмента стабильности во взаимоотношениях бизнеса и государства рассмотрены рейтинговые агентства, отмечены недостатки в их деятельности, не отвечающие современным реалиям. Сделан вывод о необходимости пересмотра не только методологии оценки и прогнозирования политических рисков, но и концептуального понимания институциональной среды с меняющейся ролью государства, бизнеса и общества.