Хрупкость современного мира породила теоретико-методологические кризисы, но и открыла возможности для дискурсивного и политико-прагматического выхода за границы линейных нормативных конструкций Модерна. Включение в парадигмы интерпретации политической реальности понятий идентичности и политики идентичности, а в инструментальные практики - соответствующих стратегий и технологий приводит, с одной стороны, к повышению результативности научного поиска, с другой - к усугублению неопределенности и деструктивности вследствие применения соответствующих политических практик. Предметное поле данных понятий диверсифицировано, отражает множественность референтов и порождает концептуальную и политико-инструментальную конкуренцию. Цель исследования - проследить теоретический ответ на изменение реальности, плохо описываемой традиционной институциональной парадигмой политической науки, с помощью включения социокультурных смыслов, способных выступить катализатором и легитимирующим основанием политических практик. Авторы обращаются к концептуальным положениям теорий протестной идентичности (М. Кастельс), ресентимента (Ф. Фукуяма), псевдополитики (М. Лилла), политики жизни (Э. Гидденс), tribes и нового трайбализма (М. Маффесоли) и ретротопии (З. Бауман).

В статье рассматриваются концептуальные способы взаимодействия познавательных структур, отражающих многообразные формы соприсутствия явлений языка, идентичности и политики, их сочетаемости как в онтологическом, так и гносеологическом смыслах. Типы сопряжения языкового функционирования (коммуникативных практик и ситуаций, индивидуального и группового поведения) с отношениями по поводу идентичности и с политическими измерениями, возникающими на этой основе, образуют сложный комплекс с многосторонней оборачиваемостью ролей. Аналитические рефлексии в этой области также образуют фрагментированную и даже поляризованную картину. На одном фланге такое сопряжение интерпретируется в духе изоморфизма (в логике взаимного замещения и однозначного отображения), в виде синтеза, в основе которого подразумевается общая аскриптивная природа, или эссенциалистские принципы понимания. Идентичность задана еще до того, как предпринимается идентификация, а язык присутствует при этом в качестве атрибута, т.е. неотделимо. Диаметральная позиция заключается в дивергенции языка и идентичности, поскольку абстрактное видение «языка» как системы отнюдь не предполагает осознанного единства участников коммуникации и носителей вербального поведения. В «средней» зоне располагается обширный спектр суждений относительно того, что язык и идентичность могут взаимодействовать на уровне модусов (но не атрибутов). Языковая субъектность отражает как мотивацию взаимопонимания, так и потребности в идентификации. Отсюда вытекают логические следствия - языки и идентичность соприкасаются, прежде всего, в плоскостях символического, а политическое воздействие может происходить как в плане традиционно и «классически» понимаемой языковой политики, так и «политики языка». Последняя отличается существенно меньшей институциональностью, отсутствием «жестких» формально-процедурных оснований и решений. Смысловые свойства в данном случае предполагают значительно более широкий агентивный состав и многоуровневые структуры (макро-, мезо- и микромасштабов). Целесообразность аналитического освоения этой разновидности политик связана с возможностью гибкого реагирования на корреляцию языка и политики в их ситуативной динамике, в том числе - на «низовом» уровне.

В современном мире религиозная идентичность продолжает оставаться одним из важнейших маркеров места человека в социуме. Однако она уже не является только обязательной предписанной идентичностью, а активно трансгрессирует под влиянием многочисленных проблем современного мира. Под трансгрессией религиозной идентичности авторы статьи понимают ее трансформацию как в сторону изменения уровня религиозности, так и смены конфессиональной принадлежности. Такая трансгрессия связана с целым рядом социумных факторов - глобализацией, постоянными миграционными процессами, ценностными изменениями, активными духовными поисками. С появлением виртуального пространства и виртуальной идентичности возникает еще один вектор трансгрессии - в сторону виртуализации религиозности. Основной целью данной статьи является выявление и систематизация мейнстримных проблем, связанных с влиянием виртуального религиозного пространства на трансгрессию религиозной идентичности в реальном мире и формирование нового типа - виртуальной религиозной идентичности. Основным методом является комплексный анализ. В статье показано, что проблемы с виртуальной религиозной идентичностью начинаются на категориальном уровне, поскольку являются отражением многообразия векторов трансгрессивных процессов. В современном социуме трансгрессия религиозной идентичности становится частым и вариативным явлением, поскольку за свою жизнь современный человек может несколько раз сменить как конфессиональную принадлежность, так и характер религиозности. Но только виртуальное пространство предполагает неограниченные возможности - от сотворения новых религиозных виртуальных объединений до появления множества новых фэнтезийных религиозных идентичностей. Главной проблемой дальнейшего развития виртуальной идентичности станет трансформация уровня сакральности, которая приведет либо к дальнейшей секуляризации виртуального религиозного пространства, либо к поискам новых форм виртуальной сакральности.

В статье анализируется состояние исследований государственной политики идентичности в российской политологии как одной из значимых в теоретическом и политико-практическом отношении тем междисциплинарного свода знаний об идентичности. Автор выделяет этапы развития этой проблематики в российской политологии, приводит доказательства институционализации этого направления исследований. В статье представлен обзор «научного ландшафта» российских исследований по проблеме государственной политики идентичности, выявлены сильные и слабые стороны в становлении этой темы, определены наиболее значимые рассогласования в представлениях российских исследователей. Особое внимание обращено на проблему соотношения гражданской и национально-государственной идентичности, которое может быть изменено в результате реализации государственной политики идентичности. Акцентируется вопрос о снижении роли традиционных и политических институтов в процессе формирования политических установок граждан. В работе приводятся фрагменты экспертных интервью для характеристики различий во взглядах ученых. Автор акцентирует внимание на системных проблемах развития современной российской политологии, которые ограничивают возможности развития отдельных ее направлений. Среди них - субъективное ощущение вторичности исследований и теоретических установок российских ученых, неоправданная популяризация отдельных тем, «мода» на конкретные научные подходы, развитие практик цитирования по «региональному» принципу. Кроме того, результаты наработок ученых востребованы в реальной политике, что также может иметь свои побочные негативные эффекты, например, в виде развития представлений о принципиальной возможности формирования унифицированной национально-государственной идентичности с заданными параметрами у значительных по размеру социальных групп и политических сообществ.

В статье обобщены основные результаты недавней дискуссии по вопросу о том, как взаимосвязаны национальные идентичности и национальные варианты политики памяти в отношении глобальных исторических событий XX в. Данная дискуссия проходила с 1 апреля по 30 июня 2020 г. в рамках ежегодной интернет-конференции Алтайской школы политических исследований. Во введении к статье приведен краткий обзор основных направлений уже существующих исследований по данной тематике в отечественной и зарубежной литературе. Характеризуется содержание поступивших на интернет-конференцию 30 докладов, в которых рассматривается осмысление событий, оставивших глубокий след в общественном сознании (мировые войны, революции, распад империй и многонациональных государств, процессы деколонизации, «холодная война» и т.д.). Для конкретного анализа выбраны доклады, наиболее близкие к избранной теме. Они разделены на три смысловых блока: 1) Идентичности и осмысление прошлого в условиях пандемии; 2) Постколониальные идентичности и «проработка прошлого»; 3) Травма геноцида: идентичности «преступников» и «жертв». Анализ показывает, что осмысление и «историческое освоение» ряда событий еще далеко не завершено. Во многих странах «политика памяти» в отношении важнейших исторических событий и символов используется при конструировании национальных идентичностей, при легитимации важнейших шагов во внутренней и внешней политике. Вместе с тем сформировавшаяся национальная идентичность может существенно влиять на проводимую в стране политику памяти. Поэтому дальнейшее сравнительное изучение используемых в мире вариантов «политики памяти», связанных с формированием идентичностей, является актуальной научной задачей.

В статье рассматривается, как европейские праворадикальные популисты, находящиеся в оппозиции к правительству, используют понятие прав и свобод при конструировании идентичностей. В основу исследования лег дискурс-анализ текстов выступлений лидера французского «Национального объединения» Марин Ле Пен в ходе предвыборной кампании в парламент Европейского союза 2019 г. Проведенный разбор дискурсивных стратегий, используемых в этих текстах, позволил эмпирически подкрепить и детализировать некоторые существующие теории по поводу ключевых идеологических и дискурсивных черт праворадикального популизма и его позиций в отношении прав и свобод. Вместе с тем анализ также продемонстрировал, что в целом ряде аспектов существующие модели праворадикального популизма могут быть детализированы или скорректированы. Проведенное исследование согласуется с существующими концепциями в том плане, что одним из центральных элементов праворадикального популистского дискурса оказывается противопоставление «своих» и «чужих»: в дискурсе Марин Ле Пен, когда речь идет о разнообразных правах и свободах, идентичность французского народа и европейских народов конструируется через соотнесение со значимыми негативными Другими по двум осям: по вертикали - через популистское противостояние элитам, по горизонтали - через нативистское противостояние разнообразным чужакам. Народу предицируется обладание широким спектром прав, «Национальному объединению» - защита прав народа, а элиты и чужаки репрезентируются в качестве источника угрозы для этих прав. Это разделение, однако, зачастую четко не артикулируется, и в нем систематически создаются многочисленные «серые зоны»: существует целый ряд акторов, валентность которых изменяется в зависимости от контекста. Такой же амбивалентной представляется и конструируемая праворадикальными популистами европейская идентичность, от которой они не желают отказываться, даже отвергая существующий проект европейской интеграции в рамках ЕС как попирающий права и свободы. В целом проведенный анализ позволяет заключить, что праворадикальные популисты в странах ЕС выступают одним из активных участников интерпретативных битв за переосмысление понятия прав и свобод.

Выход Соединенного Королевства из состава Европейского союза актуализировал вопрос размежевания британской государственности по европейскому критерию. Согласно результатам социологических исследований, распределение предпочтений в отношении Брекзита устойчиво коррелирует с национальной идентификационной матрицей. Большинство шотландцев и североирландцев поддерживают сохранение членства в Европейском союзе, тогда как англичане в целом выступают с защитой Брекзита в мягком или жестком формате. Однако глубину подобного раскола подчеркивает неопределенность в предпочтениях граждан, идентифицирующих себя как британцев. В контексте выхода Соединенного Королевства из Европейского союза региональными политическими акторами Шотландии был актуализирован вопрос об европейской идентичности шотландцев. Настоящая статья посвящена анализу динамики европейской идентичности шотландского сообщества в период 2016-2020 гг. в условиях Брекзита. Автор приходит к выводу, что доля шотландцев с европейской идентичностью возросла после 2016 г., а Брекзит выступил ключевым фактором подобных изменений. При этом актуализация европейской идентичности среди шотландского сообщества связана с прагматичной стратегией шотландского сообщества и региональных политических акторов по нейтрализации негативных экономических и социальных эффектов Брекзита и выполняет инструментальную роль на общенациональной и европейской аренах. Статья начинается с экскурса в проблематику национальной идентичности в современном Соединенном Королевстве в исследованиях западных и российских авторов. На основе анализа социологических данных поставлен вопрос европейской идентичности шотландцев, а также охарактеризована роль национальной идентичности граждан Соединенного Королевства в вопросе членства в Европейском союзе. В завершение статьи предлагается характеристика позиции и стратегии шотландского сообщества в вопросе Брекзита.

В статье предпринята попытка на примере такого многонационального субъекта Российской Федерации, имеющего повышенную миграционную привлекательность, как Ханты-Мансийский автономный округ, выявить корреляцию между состоянием межнационального согласия в регионе и концептуальными основаниями проводимой политики идентичности. Авторы исходят из того, что в этнополитической теории и реальной национальной политике сложились два подхода к трактовке политики идентичности. В первом случае она обозначает действия политических акторов, направленных на защиту особых групп, в том числе национальных меньшинств. Другой подход, основывающийся на концепте макрополитической идентичности, формируется в России с 2010-х годов и предполагает политику по формированию наднациональной макрополитической общности. Использование того или иного подхода обусловлено как объективными обстоятельствами и политической ситуацией, так и результатами «борьбы за идентичность» между политическим акторами. В условиях усиливающейся социально-политической нестабильности стремление законсервировать пусть ранее и успешно функционировавшие институты может блокировать поиск инструментов достижения национальной консолидации. Поэтому столь важны сравнительные эмпирические исследования, посвященные динамике изучения ситуации в межнациональных отношениях в регионах. Результаты такого исследования в Ханты-Мансийском автономном округе подтвердили гипотезу, что политика, основанная на национально-государственной (макрополитической) идентичности, реализация которой началась в регионе со второй половины 2010-х годов, в современной социально-политической ситуации оказалась более эффективной с точки зрения обеспечения межнационального согласия по сравнению с прежней политикой, основанной на концепте этнополитической толерантности.

В статье анализируется дискурс региональной идентичности в ходе проведения федеральных символических конкурсов, под которыми понимаются мероприятия, связанные с организацией проектов соревнований по выбору значимых для региональных сообществ символических атрибутов. В фокусе исследования пять проектов: «Семь чудес России» (2007), «Россия 10» (2013), «Аллея России» (2014), «Народная банкнота» (2016), «Великие имена России» (2018). На основе индикатора активности регионов (подсчет участия и интенсивности кампаний по продвижению региональных символов) выделяется группа регионов, для которых конкурсный инструмент интерпретируется как значимый ресурс в транслировании региональной уникальности. Определяются основные формы выраженности дискурса региональной идентичности при номинации и продвижении номинантов на победу в конкурсах. Анализируются возможные идентитарные конфликты в ходе конкурсов. На основе экспертных интервью в Казани, Екатеринбурге, Новосибирске, Хабаровске и Владивостоке, проведенных в 2019 г., конструируется матрица мотиваций и аргументаций в модели регионалистского дискурса федеральных символических конкурсов. Показано, что употребление в данном дискурсе различного рода метафорических конструкций специфичности региона, его символов и героев, амбиций территории позволяет региону транслировать свою субъектность.

Статья посвящена анализу дискурса российского оппозиционера Алексея Навального. Цель исследования состоит в том, чтобы понять, каким образом в дискурсе одного из лидеров российской внепарламентской оппозиции используются нарративы о советском прошлом. Проведенный анализ показывает, что арсенал сюжетов такого рода, которыми оперирует Навальный, довольно широк и включает в себя отсылки к спектру событий, акторов и реалий, относящихся ко всем основным периодам советской истории. Всё разнообразие способов использования нарративов о советском прошлом в дискурсе Навального можно свести к четырем типовым дискурсивным шаблонам: (1) «аналогия с советским», (2) «преемственность от советского», (3) «похищение советского», (4) «(мис)коммеморация советского». По шаблону «аналогия с советским» устроены используемые Навальным стратегии негативной репрезентации ряда современных российских политических событий, акторов и практик (особенно репрессивных и пропагандистских). Шаблон «преемственность от советского» применяется Навальным главным образом для негативной репрезентации отдельных персоналий из числа российских чиновников и некоторых государственных институций. Применение шаблона «похищение советского» почти полностью ограничивается текстами о российских «олигархах». К случаям использования шаблона «(мис)коммеморации» можно отнести все высказывания Навального о (не)одобряемых практиках в сфере исторической политики. В целом Навальному удается задействовать набор дискурсивных стратегий, которые позволяют ему успешно использовать существующие активы нарративов о советском прошлом, однако сам спикер в конструировании таких нарративов принимает весьма ограниченное участие.

В статье исследуется концепт «казахский ислам» в общественно-политической риторике современного Казахстана. Отмечается изменение политики государства в отношении ислама, который постепенно приобретает новые смыслы в меняющихся контекстах национального строительства. Исходя из этого выделяются и анализируются четыре стратегии конструирования «казахского ислама» - государственная, оппозиционная, теологическая, научно-публицистическая, каждая из которых обладает собственным языком и логикой аргументации. Государственная стратегия ориентирована на элиминацию религиозной темы из публичного дискурса, политическая актуализируется в период выборов и служит основой для дискуссии о казахской идентичности, теологическая ориентирована на включение нового концепта в широкий идеологический исламский контекст, научно-публицистическая стремится наполнить традиционную форму казахского ислама модернизационными смыслами. Разделение религиозной и светской областей в повседневной, рутинной деятельности государства и церкви вполне соответствует концепции секуляризации. Однако существующее положение дел меняется, когда речь заходит о максимально обобщенных политических категориях, прежде всего - нации. В пространстве национализма секуляризация утрачивает силу, порождая смысловые конструкции, которые выглядят абсурдно как с позиций религии, так и с точки зрения государства. Охарактеризованные определения «казахского ислама» показывают, что в рамках нациестроительных практик невозможно рассматривать религиозную и светскую идеологию как конкурентов, преследующих диаметрально противоположные цели. Идеология «казахского ислама» не может быть строго зафиксирована, поскольку таким образом она теряет весь свой консолидирующий потенциал. В результате мы имеем дело с набором противоречивых риторик, которые объединены легитимирующей силой «нации» и «бога». Органичная взаимодополняемость и взаимозаменяемость этих концептов выявляет сложную и динамичную связь религии и национализма в продвижении и легитимации смысла существования казахстанского государства.

В данной статье рассматривается набирающее популярность явление - описание политических событий языком трайбализма. В основе исследования лежит критический дискурс-анализ, что дает возможность сопоставить множество текстов, упоминающих в том или ином виде трайбализм, с дискурсивными и социальными практиками на примере Дальневосточного региона. Исследование предлагает типологизацию трайбалистских политических дискурсов и их анализ применительно к национальным республикам региона. Анализ показывает, что трайбализм в описании политики слабо связан с реальными политическими группами, а используется как инструмент для описания политических событий и их объяснения удобным автору способом посредством связи с традиционностью и укорененностью. Обращение к такому дискурсу позволяет ставить вопрос об идентичности политических акторов и легитимности их действий.

Управление этническими конфликтами включает в себя комплекс мер институционального и неинституционального порядка, направленных на предотвращение, урегулирование и разрешение конфликтов на этнической почве. Среди большого числа мер, к которым прибегают государства и другие политические акторы, можно особо выделить оптимальную организацию власти, способную «погасить» и «затушить» этнически окрашенные конфликты, вплоть до насилия, вооруженных столкновений и войн. В статье анализируется малоизученная в научной литературе проблема взаимосвязи между формой правления и этническими конфликтами. Авторы отвечают на вопрос о том, какая из форм правления - президентская или парламентская - создает риски возникновения конфликтов на этнической почве. Цель статьи - определить институциональные элементы, представляющие угрозу для этнического мира и согласия, а также показать позитивные черты президенциализма и парламентаризма, которые смягчают этнические конфликты. В качестве основного методологического подхода авторы выбрали неоинституционализм, определяющий центральное место политических институтов в объяснении природы этнических конфликтов. Выводы авторов основываются на проведенном сравнительном анализе теоретических и эмпирических результатов исследований этнических конфликтов. Авторы приходят к выводу, что президентская система создает более благоприятные условия для урегулирования этнических конфликтов по сравнению с парламентской. Для того чтобы «сгладить» негативные последствия президентской и парламентской систем, государства прибегают к институциональным «экспериментам», модернизируя классические модели. В статье рассматриваются атипичные системы и атипичные элементы систем, помогающие решить проблемы, свойственные «чистой» президентской и «чистой» парламентской системе. Также дается оценка эмпирическим исследованиям, в которых на основе большого массива данных выявляются взаимосвязи между формами правления и этническими конфликтами.

Механизм причинности между разрушением режима и распадом государства является важной темой в политологии. Распад СССР представляет собой типичный пример для изучения данной проблемы. Целью перестройки как проекта стало преобразование политического режима путем обновления высшей элиты и включения массовых групп в систему государственного управления. Инициаторы реформы планировали достигнуть своих целей через общую реконструкцию взаимоотношений между КПСС и советским государством, перераспределение власти от партийной элиты к советской, сосредоточенной в Советах народных депутатов разных уровней. На практике проведение сразу двух реформ - дистанцирование партии от властных полномочий и оптимизация государственного аппарата управления - привели к расколу всей политической элиты. Борьба противоположных элитных групп за доминирование привела к параличу государственной власти, утрате ею контроля за происходящим в стране. В результате групповые интересы элит начинают превалировать над общегосударственными интересами и ведут в конечном счете к разрушению государства. В данной статье автор обосновывает тезис о том, что дестабилизация режима в результате межэлитной борьбы приводит к разрушению государства. Главным становится вопрос: как обновить элиту, не разобщая, а консолидируя ее, передать полномочия от партийной элиты к государственной во имя решения общегосударственных задач.